Под вечер 9 мая, когда весь советский российский народ, насмотревшись военных парадов и продефилировав в колоннах "бессмертных полков", дружно рассаживался за праздничными столами, намереваясь накатить по первой без закуси, немедля продолжить второй и сразу же перейти к третьей — но уже с занюхиванием корочкой и заеданием кильками пряного посола, — в это самое время из столицы нашей родины поступило сообщение, настолько же неожиданное, насколько и ожидаемое.
Новостные каналы сообщили, что возле одного из домов на Николоямской улице произошла авария с участием мотоциклиста. Который, неожиданно для водителей, чьи машины в этот момент двигались по улице, выехал со своей полосы на встречную, пересёк её, рискуя спровоцировать ДТП, и врезался в ограждение. После чего мотоциклист выпал из седла и умер на месте.
Считаные минуты спустя прибывшие по вызову прохожих медики скорой помощи и сотрудники автоинспекции установили личность погибшего. Им оказался 59-летний гражданин Российской Федерации Сергей Леонидович Доренко, являвшийся главным редактором радиостанции "Говорит Москва" и имевший всероссийскую известность в качестве одного из наиболее ярких "бойцов идеологического фронта". (Читатели старшего поколения, несомненно, сразу же вспомнят — что означало во времена из юности это клише из арсенала коммунистического Агитпропа.)
По предварительным данным, вскоре появившимся в тех же новостных каналах, смерть Сергея Доренко не имеет криминального характера. По всей видимости, она представляет собой типичный пример СВС (синдрома внезапной смерти), против которого и аллопатическая, и какая-либо иная медицина совершенно бессильна. СВС нельзя предсказать, его нельзя предупредить, и от него невозможно убежать. Он не имеет ни ограничений в возрасте своих жертв, ни различий в половой или расовой их принадлежности. Ему подвластны все — от пионера до пенсионера, от коммуниста до антикоммуниста и от эллина до иудея. Словом, если человеку положено помереть от СВС — он от него и помрёт. А то, при каких это случится обстоятельствах — в очереди за билетом в оперу, в купе поезда дальнего следования или в уличном заторе за рулём автомобиля, — это уже зависит не от него, а от того, что ему на роду написано. Сергею Доренко на роду было написано помереть вечером 9 мая 2019 года в Москве на Николоямской улице. Что он и сделал.
* * *
Для того чтобы охарактеризовать сущность этого человека коротко и ёмко, ломать голову долго не придётся. В русском языке существует для этого множество подходящих слов. При этом все они являются в той или иной мере синонимами и принадлежат к тому лингвистическому ряду, который в толковых словарях принято помечать метками "брань" или "ругательство".
Можно сказать, что Сергей Доренко был — мерзавец, негодяй и подлец. А также мразь и погань. Можно назвать его сукиным сыном, можно — циником-манипулятором, можно — учеником доктора Гёббельса. Каждое из этих бранных определений будет в определённой мере соответствовать истине, но ни одно из них не сможет выразить сущность этого человека в исчерпывающей полноте. Для того чтобы полнота стала действительно исчерпывающей, Доренко следует называть одним-единственным подходящим для этого абсолютно словом. Слово это — пропагандон.
Пропагандон — презрительная кличка, образованная посредством контаминации слов "пропагандист" и "гондон". Ею в неосоветской России наделяют тех представителей журналистского цеха, которые, предав главные заповеди своей профессии — никогда не врать и всегда стараться говорить и писать правду, — поступают ровно наоборот. То есть постоянно врут и постоянно же говорят и пишут ложь. Разумеется, не для собственного удовольствия, а за деньги. И не просто за деньги, а за большие деньги.
В числе наиболее известных пропагандонов, обслуживающих интересы правящего в России гэбистско-воровского режима, чаще всего называют Владимира Соловьёва, Дмитрия Киселёва, Михаила Леонтьева и разную шелупонь более мелкого калибра — Скабееву, Норкина, Шейнина и прочую фауну, имя которой — легион, потому как её много. Покойный Сергей Доренко, вне всякого сомнения, принадлежал к самой высшей ценовой категории этого малопочтенного тараканьего сообщества.
* * *
Я не стану перечислять основные события в профессиональной биографии Доренко, поскольку пишу не некролог, а фельетон. Но без того, чтобы не упомянуть хотя бы о паре из них, обойтись невозможно даже в фельетоне.
В конце 1990-х годов Доренко имел репутацию цепного пса олигарха Бориса Березовского. Данная репутация подразумевала, что он, в ту пору главный политический комментатор главного российского телеканала ОРТ, по первому свистку своего хозяина готов броситься на указанную тем жертву и вцепиться ей в глотку. И рвать её затем клыками до тех пор, пока от неё не останется ничего — даже сероводородного выхлопа в останкинском сортире.
Жертвами, которых цепной пёс Доренко тогда рвал на куски, были московский мэр Юрий Лужков и премьер-министр России Евгений Примаков. Эти политические деятели попытались выступить против президента России Бориса Ельцина, который, понимая, что по состоянию здоровья вряд ли сумеет досидеть в своём кресле до следующих президентских выборов, начал искать себе преемника, способного не только продолжить его политический курс, но и — что было гораздо важнее — обеспечить гарантии неприкосновенности ему самому и его ближайшим родственникам, утвердившимся на самой вершине власти. Олигарх Березовский, игравший в этом крайне щекотливом деле — наряду со своим бизнес-партнёром Аркадием Патаркацишвили, более известным под кличкой Бадри, — одну из ведущих ролей, воспринимал Лужкова и Примакова как наиболее серьёзную угрозу для своего плана — посадить в президентское кресло во всём подчиняющуюся его воле куклу-марионетку. И отдал Доренко приказ "мочить Лужка и Примака".
Доренко изгалялся над врагами своего хозяина на полную катушку. Достаточно вспомнить всего один выпуск его авторской телепрограммы, в которой он сравнивал Юрия Лужкова с эрегированным пенисом, пальцами демонстрируя размеры этого органа и высчитывая, какова будет величина низкорослого Лужкова в изобретённых им новых единицах длины. При этом поток помоев, лившийся изо рта Доренко на головы оппонентов Березовского, по концентрации дерьма на эфирную минуту не имел себе на тогдашнем телевидении равных.
За этот "доблестный труд" коллеги по профессии прозвали Сергея Доренко "телекиллером". Чем он со свойственным ему крайним цинизмом неимоверно гордился.
Кончилась телевизионная карьера Доренко вскоре после того, как он, как видно ещё не поняв, что власть сменилась отнюдь не по задуманному его хозяином сценарию, вцепился в глотку новому президенту России, использовав для этого трагедию с гибелью подводной лодки "Курск". За что и был мгновенно выкинут с телевидения пинком под зад.
Не пожелав примириться с утратой столь полюбившегося ему статуса, Доренко на протяжении нескольких лет целенаправленно издевался над новым российским правителем везде, где только мог, в основном на радиостанции "Эхо Москвы", где его приютил сердобольный Алексей Венедиктов. Однако времена менялись с каждым годом всё более стремительно, и к концу 2000-х всем в России стало ясно, что гэбистско-воровской режим установился в ней всерьёз и, по-видимому, надолго. Осознал это и журналист Доренко. А осознав, решил переквалифицироваться в представителя иной профессии.
* * *
Всё, чем занимался этот человек на протяжении последних десяти лет своей жизни, начиная с печальной памяти Грузинско-путинской войны 2008 года, можно определить одним словом — "мерзость". На возглавлявшихся им радиостанциях — сначала "Русская служба новостей", затем "Говорит Москва" — процветало дикое, сверхъестественное хамство, ставшее "фирменным" доренковским стилем. Сергею Леонидовичу ничего не стоило нахамить позвонившему в прямой эфир радиослушателю или высказаться по поводу его сексуальной ориентации. В роликах, выходивших на запущенном им на YouTube видеоканале "Расстрига", Доренко зрителям не просто хамил — он кривлялся, изображая из себя дрессированного павиана, ковырял в носу и жрал курицу, с явным трудом удерживаясь от того, чтобы не рыгать и не пукать. Никакого отношения к журналистике это, разумеется, не имело. Но доренковская аудитория — та самая пресловутая быдломасса, которая хавает то, что ей в миску положат, и хлебает то, что потом в неё же нальют, — эта публика воспринимала своего кумира "Расстригу" "на ура".
Однако жизнь в этом мире устроена таким образом, что любой кошмар рано или поздно заканчивается. Закончился и кошмар по имени Сергей Доренко. А то, что завершение этого кошмара пришлось на день всеобщего российского победобесия, когда миллионы беспамятных советских человечков сначала в трезвом виде стучали себя кулачками в грудь, крича: "Мы победили!", а потом в виде уже нетрезвом теми же кулачками лупили по столешницам, завывая: "А можем и повтори-и-ить!", — этот факт вполне можно воспринимать как ту самую кондитерскую вишенку. Которую принято втыкать в торт перед тем, как он подаётся на стол. Чтобы гости даже не сомневались в том, что праздник удался.
