Третий раз за месяц коллега доктора Геббельса (исключительно по занимаемой должности) доктор Мединский оказался лично втянут в публичный скандал на идеологическую тему.
Сперва пришлось отвечать на упреки Райкина-сына и его коллег по поводу государственной и частно-погромной цензуры в отношении театров и выставок.
Затем была гадость в Манеже с ритуальным попранием имен двух известных историков, двух известных исторических публицистов и одного парламента соседней страны (Геббельс, бывало, сам кидал в огонь томики Хайне и Фейхтвангера, но представить его старательно топчущим их имена, трафаретом сделанные на его пороге - невозможно: наверное, это и есть отличие двух фашизмов).
И вот - третий бой. Херр министр встал на защиту Михалкова от защитников "Ельцин-центра". В проникновенном словопотоке Мединского мне очень понравилось словцо "гвалт". Просто чувствовалось, как это добрый человек великодушно сглотнул "е".
Заодно выяснилась первопричина скандала. Оказывается, школьникам при посещении показывают учебный видеофильм по отечественной истории. И сквозная тема оного - путь Руси и России от несвободы, от деспотии и империи - к свободе и демократии.
А требуется-то по текущему моменту как раз обоснование, почему Россия, поблукав по либеральным реформам, большевизму, вновь по либеральным реформам, наконец успокоилась под эгидой ВВП - нового цезаря Августа и истинного продолжателя дела Рюриковичей и Романовых.
Но у Мединского вырвалась ключевое - мифологизация истории необходима для национальной идентичности. И любой критический анализ, разрушающий мифологизацию, уничтожает идентичность, а значит - и нацию, и государство...
Казалось бы, парадокс - Мединский, сделавший свою публицистическую и фолк-научную карьеру на ниве демифологизации (антироссийских мифов), поставил насаждение мифов и их карательную защиту в центр свой деятельности.
Но может быть, он просто решил, что "против лома нет приема окромя другого лома" и стал вышибать клин русофобских мифов клином русофильских?
Я не очень понимаю, какое имеет отношение апология политики царей и императоров к русской национальной идентичности. Никто не жаловался на слабый уровень еврейской национальной идентичности, а Библия изображает большую часть иудейских и израильских владык так, как большевикам не снилось очернять русских монархов.
У гордых бриттов с национальной идентичностью тоже очень хорошо поставлено, а там не только историки, Вильям наш Шекспир некоторых монархов так изобразил, что граф Цепеш стонет от зависти...
Вот товарищ Транквилл Гай Светоний так некоторых цезарей прополоскал, что тех хоть на цепи в Нюрнберг волочи... И вполне это римскую идентичность укрепляло. Тем более, что работал он при этом личным секретарем-референтом у самого Адриана [вот уж по кому Гаага бы плакала].
Есть простая закономерность.
Основой государства псевдоисторическая мифология является в двух случаях:
а) когда это - сугубо идеологический проект, не имеющий никакой иной, более органической основы;
б) когда это - очень молодое этническое государство, терзаемое совершенно подростковыми комплексами...
Но в любом случае принятие на вооружение государством доктрины защиты тенденциозных историософских построений в качестве основы идентичности безошибочно разоблачает миф об исторической органичности и социальной укорененности данного режима.
Приложения. Нечто классическое.
"... На свете не было, нет и не будет никогда более великой и прекрасной для людей власти, чем власть императора Тиверия! - сорванный и больной голос Пилата разросся.
Прокуратор с ненавистью почему-то глядел на секретаря и конвой.
- И не тебе, безумный преступник, рассуждать о ней! - тут Пилат вскричал: - Вывести конвой с балкона! - и, повернувшись к секретарю, добавил: - Оставьте меня с преступником наедине, здесь государственное дело...
(М. Булгаков, "Мастер и Маргарита")
* * *
"...Ты думаешь, легко работать, выкупав тебя в ванне? Я сделал шесть вариантов описания этого процесса, и все они никуда не годятся.
— Дай почитать.
— Только для мужчин, — сказал Виктор. — Кроме того, я их выбросил, разве я тебе не сказал? И вообще, там было так мало патриотизма и национального самосознания, что все равно никому нельзя было бы показать.
— Скажи, а ты как — сначала напишешь, а потом уже вставляешь национальное самосознание?
— Нет, — сказал Виктор. — Сначала я проникаюсь национальным самосознанием до глубины души: читаю речи господина Президента, зубрю наизусть богатырские саги, посещаю патриотические собрания. Потом, когда меня начинает рвать — не тошнить, а уже рвать, — я принимаюсь за дело… Давай поговорим о чем-нибудь другом. Например, что мы будем делать завтра..."
(А. и Б. Стругацкие, "Гадкие лебеди"/"Хромая судьба").
! Орфография и стилистика автора сохранены
