В 1403 году, когда Европу опустошала чума, а четвёртый османский султан Баязид Молниеносный скончался, потерпев поражение от Тамерлана, в Поднебесной взошёл на престол второй император династии Мин Чжу Ди Юнлэ.
Желая укрепить и прославить новую династию великими деяниями, Чжу Ди решил установить морские связи с другими землями, для чего повелел строить большие корабли, пригодные для выхода в океан. Это, казалось бы, было тем более разумно, что Великий Шелковый Путь к тому времени утратил своё значение под завоеваниями Тамерлана. Созданием китайского флота занялся приближённый и друг императора, евнух Чжэн Хэ.
Из того, что сегодня известно историкам о флоте адмирала-евнуха, незаурядного человека, даже самые скромные предположения поражают воображение. Кораблей было построено минимум 250, по некоторым оценкам их могло быть более трёх с половиной сотен. Самых больших, "кораблей-сокровищниц", было 62 - их длина точно была больше 120 метров, они были широкими, с переборками в трюмах для непотопляемости. Флот под предводительством Чжэн Хэ совершил всего 7 походов по Индийскому океану к берегам Индии, Цейлона, Суматры до Персидского и Аденского заливов.
В каждом из походов Чжэн Хэ развозил иноземным правителям подарки от императора, дабы внушать им уважение к властителю Поднебесной. Примерно наказывал тех, кто должного уважения не проявлял. Обратно вёз ко двору тоже всякие ответные подарки и иноземные диковинки: растения, ладан, страусов, слоновьи бивни и жирафов. В 1424-м году Чжу Ди умер. Его сын правил меньше года, но успел запретить заморские походы, приказав сжечь флот. Внук Чжу Ди был не столь категоричен, приказ отменил и разрешил ещё два похода. После чего, всё же, пришёл к выводу, что удовольствие от доставки в Запретный Город жирафов с обезьянами слишком дорого обходится казне.
Адмирал Чжэн Хэ скончался, вероятно, в 1433 году, во время седьмого похода или сразу после. Когда уже родился будущий султан Мехмед Завоеватель, а экспедиции португальского принца Генриха Мореплавателя, основателя навигационной школы, дошли до Гвинейского залива в поисках золота и чёрных рабов.
...
Европейцы строили корабли ради завоеваний и торговли. За королями, оплачивавшими дорогостоящие экспедиции, шли торговцы. Открытие Америк раздвинуло и изменило европейский мир. В это же время Минский Китай закрылся от ветра разрушительных перемен, заботливо охраняя свою благостную стабильность. К концу 15 века в Китае были приняты законы, запрещающие под страхом смертной казни не только морские путешествия, но и вообще все попытки покинуть Поднебесную. Корабли Чжэн Хэ к этому времени были уже уничтожены вместе со всеми документами по их строительству, картами и описаниями походов.
Наследники Чжу Ди не были самодурами - скорее, они его самого могли счесть самодуром, затевавшим слишком разорительные для империи безделицы. Заморские жирафы никому для жизни не нужны. Ничего интересного и полезного за пределами Поднебесной нет и быть не может. Золотые дары во дворец сами привезут те, кому нужен шёлк или фарфор. Приглашённых Чжу Ди в Пекин иностранных послов внук выгнал - пусть уважают великую Поднебесную на расстоянии, не смущая подданных чуждыми обычаями.
Использовать флот для торговли им и вовсе не могло прийти в голову: торговля - занятие презренное, варварское, позорное для китайца. И вообще, честный человек не может желать обогащаться. Крестьяне и ремесленники должны и могут производить в Поднебесной всё необходимое, а чиновники - всё у них собирать и справедливо распределять. Думает за всех и обо всех заботится император. Никому ничего не нужно сверх необходимого - все излишки император накапливает в своих закромах для раздачи нуждающимся подданным в тяжёлые годы. Они наступают после урожайных и сытых лет, и снова сменяются урожайными, потому что время идёт по кругу. Так выглядит незыблемое величие империи.
Когда в следующем, 16-м веке, приплывшие в Кантон португальцы начали запросто, с применением силы, грабить изобретателей пороха, от них династия Мин ещё смогла отбиться. Но позже, когда "морскими чертями", то есть - прибывающими в Китай иностранцами, стали голландцы и англичане, силы оказались слишком неравными. Ведь у "чертей" уже два века не было никакой стабильности, никто не хотел довольствоваться необходимым, порядки нарушались и менялись неприличнейшим образом, и выпущенное на свободу время ушло далеко вперёд.
"Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,
Пока не предстанут Небо с Землёй на Страшный Господен суд".
! Орфография и стилистика автора сохранены
