Искусство сегодня перестало быть не только в авангарде общества, но даже частью общества. Вот общество проснулось в России, общественные какие-то процессы интересные происходят, а художественная жизнь как бы отдельно существует. Cosmoscow, коммерция, декорации...
Мы хотели показать, что русское искусство не может быть в качестве украшения интерьера. Оно должно быть частью общества.
И мы показываем, что, например, "Война" еще тогда понимала, что в России строится полицейское государство. И она выбрала полицию своим основным оппонентом. Мы показываем, что Павленский демонстрировал, что может один человек, у которого ничего нет: ни денег, ни власти, ни организации, ни счетов, как он может противостоять системе. Мы показываем девушек, которые ничего не боятся в той ситуации, когда главное, что делает власть, — запугивает. Поэтому эта выставка состоялась.
— Некоторые могут сказать, что изменился культурный контекст. Сейчас есть Оксимирон, Face, которые выходят со сцены.
— Да, именно поэтому это архивная выставка. Мы не говорим, что это актуальный процесс. Актуальным процесс этих художников был в прошлом. И здесь везде указано, видите, 2008 год, 2009 год... Да, это архивная выставка. В конце концов, искусство музеефицируется, складывается по временам, по эпохам. Вы приходите, видите авангард русский начала 20-го века, это культурный процесс.
— То есть еще чуть-чуть, и на Волхонку (музей изобразительных искусств им. Пушкина) переедете?
Я не хочу ничего пока говорить, но вы абсолютно правы, два музея — один русский и один международный — заинтересовались тем, чтобы иметь в коллекции эти работы.
— Почему объединены именно "Война", Pussy Riot и Павленский? То есть у "Войны" и Pussy Riot есть некоторая преемственность через московскую "Войну", а вот Павленский...
— Павленский тоже, у него первая акция была в поддержку Pussy Riot. Это когда он рот себе зашил. Это была его первая публичная акция, может быть, она была не самая яркая, но он это сделал в поддержку Pussy Riot. Так что преемственность есть какая-то.
Ну и потом, так получилось, что я живу сейчас не здесь. Я делал эти выставки в разных вариантах европейских. То есть у меня появился архив "Войны", что здесь, я считаю, самое ценное. Соответственно, мы делали с Павленским еще до того, как он сел в Париже, вот этот проект для Лондона, для выставки большой мы делали. И по Pussy Riot мы с ним сотрудничали, и я в том числе участвовал в продюсировании фильма.
— Как считаете, сейчас нужны такие радикальные сумасброды?
— Дело не в сумасбродстве, и даже не в радикальности. Сейчас нужны художники, которые видят своей задачей непосредственное взламывание пространства художественным языком. А такие они будут... наверное, они будут какие-то другие.
Но они нужны. И, собственно, для этого я эту выставку делаю. В том числе как некий укор, в том, что вы там занимаетесь декоративными всякими вещами, а в это время общество нуждается в людях, которые смогут остро представлять это момент.
— Потерялся радикализм, раньше у нас был Бренер, иконы рубили, потом была "Война" а сейчас как-то...
— Я бы не делал на радикализме акцент. Вот Павленский не считает себя радикалом. Он считает, что делает обычное политическое искусство.
Тивур Шагинуров
Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl + Enter
