Российская писательница Людмила Улицкая интервью дает не так часто. Однако во время митинга 10 августа мы договорились, что я смогу прислать ей свои вопросы. Людмила Евгеньевна рассказала о своих впечатлениях от последних протестных акций, о ситуации в стране и взаимоотношениях с живописью.
— Людмила Евгеньевна, мы встретились с вами на митинге 10 августа. Каковы ваши впечатления от этой акции? Сильно ли по атмосфере этот митинг отличается, к примеру, от протестов 2011–2012 годов?
— Первое, что бросается в глаза, — большое количество молодежи. Почти все — молодые люди. И подавление митинга было гораздо более профессионально организовано: ОМОН и Росгвардия научились взаимодействовать гораздо лучше. Видно, что они хорошо подготовлены. Лучше, чем пять лет тому назад.
— Как вам кажется, насколько эффективна форма нынешних протестов? Какие еще легитимные способы влияния общества на власть вы видите?
— Чувство у меня довольно сложное: заметно, что на этот раз исключительно эффективной и жестокой была реакция властей. Эффективен ли сам протест — об этом сегодня судить невозможно. Если в результате этих протестов власть одумается и изменит свою стратегию разговора с обществом, можно будет считать, что протесты не бесполезны. Если этого не произойдет, мы окажемся в преддверии нового 37-го года. И этот исход не исключен. Некоторые люди считают, что это уже произошло.
Других легитимных способов влияния на власть я не вижу.
— Есть ли какие-то подвижки в формировании гражданского общества?
— Безусловно. Изменение общественной атмосферы я вижу почти исключительно в огромном подъеме благотворительного движения и волонтерства: люди начали понимать, что есть вещи, которые общество может делать самостоятельно, без указки начальства. И во многих сферах я вижу замечательные результаты.
— Вы как-то сказали, что не любите "политику как сферу деятельности" и "даже общественную работу", но все равно выступаете на митингах. Зачем это вам?
— Я полностью разделяю точку зрения тех молодых людей, которые выходят на площадь, чтобы выразить свое отношение ко многим безобразиям, связанным, в частности, с выборами в местные органы управления. Это могло бы послужить первым шагом к нормальному диалогу общества и государства. Но пока власть не делает никаких знаков, что она готова к диалогу. По этой причине я и выхожу на митинги.
— Почему творческая интеллигенция в последние годы стала политически пассивной?
— Мне не очень приятно это произносить, но, видимо, придется. Творческая интеллигенция зависит от государственных бюджетных денег, в особенности когда это касается таких "деньгоемких" областей, как театр и кино. Не каждый готов подвергать себя риску лишиться бюджетных денег, творческих коллективов и самой работы. В некоторых случаях трусость может прикрываться благородными намерениями. В этом большая проблема и советской, и теперешней власти: она принуждает людей к безнравственности. Сама такая...
— Многие музыканты стали отказываться от участия в фестивалях, организованных мэрией, в дни субботних протестов. Как вам кажется, с чем это связано? На что это влияет и может повлиять?
— Молодые музыканты менее трусливы, я думаю. Для некоторых из них сам по себе скандал поднимает рейтинг. Надеюсь, что я ошибаюсь.
— От многих своих коллег-журналистов и представителей творческой интеллигенции я сейчас слышу о новом расколе общества, который в какой-то мере стал точкой невозврата. Насколько вы ощущаете этот раскол? Какие последствия могут быть у этого?
— Этот раскол существовал всегда, но не всегда был так заметен. Я этот раскол ощущаю, вероятно, меньше, чем кто бы то ни было: круг моих друзей, сформировавшийся еще в советские времена, всего лишь возвращается к ситуации, давно нам известной. Это разделение на "нас" и "их" существовало всю нашу жизнь. Ничего нового.
— Людмила Евгеньевна, а как ваши дети и внуки относятся к вашему участию в митингах? Ходят ли они сами?
Мои дети и мои внуки — мои друзья. В семье по политическим вопросам никакого разногласия нет.
— Дело Юрия Дмитриева сейчас затерялось в информационном пространстве, но оно не перестало быть важным. Полтора года назад его частично оправдали, но потом суд отменил приговор. Как вам кажется, можно ли рассчитывать на повторное оправдание? Какие перспективы у этого дела вы видите?
— Для меня дело Дмитриева не перестало быть важным. Юрия Алексеевича я воспринимаю как человека достойнейшего, героического и на редкость последовательного и бесстрашного. Ему приписывают гнусное преступление, которого он не совершал. К сожалению, манипулируют его приемной дочкой, калечат ее психику. Дело сфабриковано, и я надеюсь, что его оправдают. К сожалению, в данном случае против него выступают высокопоставленные чиновники, которые обладают почти безграничной властью.
— Вы принимали участие в Форуме "Словоново", организованном Маратом Гельманом. Скоро состоится еще один форум. Почему вы принимаете в них участие? Как вам кажется, чем важны подобные мероприятия?
— Вы знаете, конечно, что последнее десятилетие большое количество российских художников, писателей, деятелей культуры и науки эмигрировали или уехали работать за границу. Форум "Словоново" — одна из немногих площадок для встречи наших соотечественников, возможность интересного и даже необходимого общения российских художников — я употребляю это слово в самом широком смысле.
— Что вы понимаете под термином "современное искусство"? Какое у вас к нему отношение?
— Современное искусство — то, что делается сегодня. Многие стилистики, многие направления работы не угрожают друг другу, не воюют, а создают широкую и разнообразную картину того, что называется "современным искусством". Времена, когда более традиционные подходы находились в конфликте с тем, что называлось "авангардом", прошли. Единственный критерий, как мне представляется, — талант.
— Какие у вас "взаимоотношения" с изобразительным искусством?
— Гораздо более тесные, чем с литературой. Мой муж — художник, и я постоянно общаюсь именно с миром художников, и он мне представляется сегодня более интересным, чем "писательский" мир. К тому же сегодня и границы одного и другого сильно смещаются. Я только что была на выставке, основой которой была поэма Генриха Спагира "Жар-птица", о его друзьях-художниках. В залах на стене были написаны тексты Сапгира, а рядом висели картины художников, которым эта поэма была посвящена. Изумительная выставка... Полное слияние текста и изображения.
— В "Казусе Кукоцкого" вы уделяете внимание легализации абортов. Спустя много лет после описываемых событий в мире вновь заговорили о запрете абортов. При этом в России об этом пока только говорят, но в странах Запада подобные ограничения уже вводятся. Как вам кажется, с чем это связано? В чем опасность таких решений?
— Свобода — очень сложная вещь. Нет на свете ни одной женщины, которая делала бы аборт с удовольствием. Но бывают такие жизненные обстоятельства, когда женщина сама должна решать, принимать ей это тяжелое решение или нет. Я не противник и не сторонник абортов — но есть вещи, которые частный человек имеет право решать без вмешательства государства в личную и интимную жизнь.
— Недавно была опубликована "Конституция для детей" с очень странными стишками (иначе я сформулировать не могу). Девушке-журналистке прислали повестку в военкомат на имя "Мария Владимировича". Новые дела о "массовых беспорядках". Лично у меня усиливается ощущение какой-то абсурдности происходящего. Как бы вы охарактеризовали происходящее с точки зрения социокультурного феномена?
— Но вы уже сами нашли подходящее слово — абсурд. И частный человек имеет право защищать себя и своих близких от наступающего на нас злобного и воинственного абсурда.
— Журналисты сейчас постоянно сталкиваются с цензурой. Затронула цензура в той или иной мере и музыкантов, киноиндустрию. Как обстоит ситуация с цензурой в современной российской литературе? Сталкивались ли вы в последние годы с ограничениями?
— Нет, мне не приходилось сталкиваться с цензурой, если не считать единственного раза, когда редактор попросил меня заменить слово "б***ь" на какое-то другое. Я заменила его словом "шалава" — в моем случае оно даже лучше описывало ситуацию.
