Сегодня, 29.03.2019 первый день действия закона "о неуважении к власти". Стартовал очередной эксперимент, который поставила власть над поднадзорной популяцией. На этот раз над той ее частью, которая относится к пишущему и говорящему сословию. И это не только сотрудники официально зарегистрированных СМИ, но и блогеры. То есть довольно значительная часть популяции.
Суть эксперимента проста. Мы готовы включить самоцензуру и обдумывать каждое слово, вытаскивать его из текста и прищурившись смотреть сквозь него на свет, пытаясь понять, прилетит нам за это от власти, или пронесет, или мы все-таки попытаемся сохранить чувство собственного достоинства? Учитывая абсолютно невнятный, абсолютно анти-юридический и анти-правовой характер "закона Клишаса", который невозможно перевести на нормальный русский язык, попытки ради сохранения СМИ и себя в этом СМИ прогибаться под этот закон, чистить под него каждый свой текст и каждую фразу – бесполезны!
Еще раз. Медленно, по слогам: бес-по-лез-ны!
Что такое закон в условиях басманного правосудия, мы знаем. Захотят – закроют без всякого "закона Клишаса". Как до этого закона заблокировали ЕЖ, Каспаров.ру, Грани.ру и еще свыше 2 миллионов сайтов. Захотят посадят за упоминание имени Ходорковского, сочтя это распространением идей "нежелательной организации". Не верите? Считаете гиперболой, публицистическим приемом? Неа, 2 апреля в Краснодаре стартует суд над главредом "Свободных Медиа" за ролик о нехватке школ в городе. В ролике мелькнул логотип "Открытой России" и главного редактора будут судить за распространение информации о "нежелательной организации". Пора понять, что нет тут никаких законов. Что им можно все – нам ничего. Когда министр обороны Грачев обозвал депутата Юшенкова, впоследствии убитого, "гаденышем", суд отклонил иск депутата об оскорблении, сочтя, что суффиксы "оныш-ёныш" являются уменьшительно-ласкательными, а значит и оскорбления не было. И это было в вегетарианские ельцинские времена.
Из 45 лет моего журналистского стажа, первые 20 пришлись на работу в советских партийных изданиях. По той причине, как правильно заметил классик, что никаких других не было. Так вот. Опыт работы в условиях жесткой цензуры учит двум вещам. Первое. Никогда не знаешь, откуда прилетит, поэтому бесполезно пригибаться. Второе. Если наклоняешься сам, тебя перестают уважать и сначала садятся на шею, а потом аккуратно пересаживаются на голову.
Включать самоцензуру для самосохранения бесполезно, а для профессии и для личности – разрушительно. Единственно правильный выбор в условиях того эксперимента, который поставила над нами власть – не обращать на него никакого внимания. Лично я именно так и собираюсь делать.
! Орфография и стилистика автора сохранены
