Интервью с Дмитрием Киселёвым одни с наслаждением, другие с искренним огорчением поспешили объявить полным провалом Юрия Дудя. Лишь немногие из критиков попытались вывести из анализа этого поединка некоторый утешительный итог для интервьюера, для чего им приходилось уходить в пространные рассуждения о том, что не всё, что представляется очевидным, так уж очевидно на самом деле.
Так-то оно так, но болельщиков Дудя это почему-то мало утешило. Счет ведь, как говорится, на табло, пускай и условном, и он явно в пользу Киселёва.
Что же произошло?
Вернусь к тому, что это действительно был поединок.
Поединок, в котором явно угадывались контуры будущего предполагаемого суда над ведущими деятелями нынешнего российского режима. И что же мы увидели, кроме того, что обвиняемый — если всё будет по-честному, а иначе мы не хотим — неожиданно весьма убедительно сумел постоять за свою возможную невиновность.
А ведь вина его на уровне эмоциональных ощущений столь очевидна, что, казалось бы, и доказывать её не надо.
Но только эмоций как доказательной базы для праведного суда наверняка будет недостаточно. И одних лишь глубоких философских экскурсов в проблематику природы зла, видимо, тоже.
Ну и что из того, что тотальная нечистоплотность путинской пропаганды давно сделалась притчей во языцех. А ужимки и приёмчики её главных носителей не вызывают ничего, кроме отвращения, у людей, полагающих, что целью СМИ не является распространение тотальной лжи в угоду действующей власти.
Тут уж стихами заговоришь, что я и сделал, посвятив их самому полезному еврею всех времен и народов:
ТЕЛЕПРОПАГАНДИСТУ
Как будто для этой и созданы роли,
исходят в словесном прикормленном блуде —
и это, увы, никакие не тролли,
но послесоветские русские люди.
Живые отродья расейских опричнин,
громят, как всегда, Новгородское вече —
еврей в этой своре вполне органичен,
но мне все равно отчего-то не легче.
У Юрия Дудя уже был опыт общения-поединка с теле- и шоу-монстрами. Они приходили к нему прямо в своих экранных образах, и симпатии людей, наблюдавших за такими поединками, автоматически принадлежали человеку по имени Юрий Дудь, чья природа, казалось, сама по себе одерживает верх над всякого рода явлениями и проявлениями профессиональной бесовщины. Ожидалось, что и теперь Дудь по-человечески разделается чуть ли не с главным телемонстром империи зла. Да не тут-то было, потому что на встречу с ним пришла не телемаска Дмитрия Киселева, а пожилой, неглупый и сильно уставший человек, да — патриот своей страны.
И к человеческому разговору Юрий Дудь оказался не готов даже профессионально, на что несколько раз с чисто человеческим разочарованием указал ему его визави.
Поражение болезненное, но поучительное и необходимое.
Юрий Дудь неожиданно предстал в роли судьи на предполагаемом будущем суде над главными обвиняемыми в преступлениях режима, если, конечно, сам режим будет признан преступным.
А ведь нечто очень похожее было в истории человечества.
После невиданной кровопролитной войны на скамью подсудимых удалось посадить руководителей нацистской Германии, чьи чудовищные преступления не вызывали сомнений. Задача суда не представлялась такой уж сложной, и вдруг перед судьями предстали в основном не чудовища, а вполне обычные, а в иных случаях и вполне симпатичные люди, как, например, маршал Геринг, один из главных столпов бесчеловечного режима.
Известно, что судьи поначалу растерялись и далеко не сразу обрели себя. Зато подсудимый Геринг всё более и более веселился.
"Вы обвиняете нас в бомбардировке мирных городов, — как человек к человеку обращался он к судье, — я понимаю, что за это, наверное, можно судить, только почему я тогда не вижу рядом с собой на скамье подсудимых Черчилля, отдававшего приказы бомбить немецкие города? Вы ставите нам в вину нарушение демократических норм, установление в Германии диктатуры, преследования инакомыслящих — хорошо, будем считать это преступлениями, но тогда почему рядом с собой на скамье подсудимых я не вижу Сталина?"
В этих словах были и своя логика, и своя правда.
И даже проще: логика и правда.
И сейчас не о том речь, как судьям и обвинителям далеко не сразу удалось лишить Геринга весёлости и бравады и заставить его в ужасе отвернуть лицо от экрана, на котором были явлены плоды лично его — Геринга, а не Черчилля или Сталина преступной деятельности.
Речь о "банальности зла", о которой заговорила Ханна Арендт под впечатлением суда в Израиле над Адольфом Эйхманом, никак не похожим на убийцу, тем более массового — внешне человек как человек.
Вот и Дмитрий Киселёв, когда не кривляется, тоже, оказывается, человек как человек, что многих, кто был знаком только с его страшненьким телеобразом, просто повергло в шок.
Надо быть готовыми к тому, что те, кто из нынешних особо активных слуг режима действительно предстанут перед судом, будут облачены в броню банальности.
Как это виртуозно и продемонстрировал в интервью Юрию Дудю Дмитрий Киселёв.
