Читаю в ленте новостей о суровом челябинском детском садике:
"Одного из детей вырвало в тарелку с супом, и воспитательница начала кормить ребенка этой массой. После этого девочка не могла два месяца питаться в садике: ей становилось плохо при виде еды, и сейчас "у нее продолжаются проблемы с желудком"".
Десять лет назад мы ходили с женой в один дом ребенка, кажется, он даже считался лучшим в городе. Иногда присутствовали при кормлении годовалых детей. Выглядело это так. В тарелку из общей кастрюли наливали супчик, потом туда же бросали две ложки пюре, две ложки мясной смеси и сверху заливали компотом из сухофруктов. Нельзя сказать, что дети эту бурду ели с аппетитом. Мы ужаснулись, но нам объяснили: вот видите, как они плохо кушают, а представьте, если бы мы сладенького не добавляли, они бы вообще ничего не ели. Но дело скорее всего было в том, что меньше посуды им потом приходилось мыть.
Там был один симпатичный раскосый мальчик, казах. Про него как раз нам сказали, что у него "проблемы с желудком". Все, что в него пихали, у него тут же выходило наружу. Такая вот болезнь. Кандидатов отговаривали от его усыновления - намучаетесь. А сейчас я думаю: может, надо было его кормить без "сладенького"?
Еще запомнилось. Там в группе, где стояли десять манежей с детьми, которые еще не научились ходить, но уже умели стоять, постоянно был включен телевизор. На полную мощность. Весь день. Даже няньки вынуждены были разговаривать друг с другом криком, иначе они бы не услышали друг друга. Зато они не слышали плача и криков детей. Это были сериалы. С утра до вечера российские бандитские сериалы на пределе громкости. Няньки работали сменами, одни уходили, другие приходили, но телевизор не выключался.
Нашему ребенку уже десять лет и он до сих пор разговаривает крича. Он не умеет говорить тихо. Это проблема, когда мы идем с ним в театр или кинотеатр. Он пытается что-то сказать тихо, но не может. При том, что в доме ребенка он не умел говорить. Первое слово он сказал уже в Италии, с большим опозданием.
И у него великолепный аппетит. Я никогда не встречал детей с таким аппетитом. И никто таких детей не встречал. Все наши гости удивляются. В детском саду, потом в школе, летом в лагере он первым делом устанавливает отношения с кухаркой, signora da cucina. Синьора знает, что он попросит добавку, это ей даже льстит. Наверное, она думает: русский ребенок, бедняжка, видно его дома плохо кормят.
Московские няньки ленились одевать детей на прогулку, и я ни разу не видел, чтобы они бывали на улице. Наверное, только летом, но не уверен. Я вынес десятимесячного Митю (он тогда еще не был Митей) во двор этого учреждения. На него обрушился со всех сторон новый мир. Сжался. Была промозглая осенняя погода, листьев на деревьях уже не было, трава пожухла, вокруг убогость, но вдруг у асфальтовой дорожки - яркая мальва! Красная. Одна-единственная. Он как увидел, не мог оторваться, не разрешал отойти. Сначала я даже не мог понять, куда он смотрит, у него было сильное косоглазие (исправленное нами позже операцией во Флоренции). Когда понял, чуть не сорвал для него цветок, но вовремя остановился: вдруг увидели бы в окно и подняли скандал. Не разрешили бы приходить. И вот до сих пор для него цветы имеют важное значение, даже самые невзрачные. Не те, которые продают в цветочных магазинах, а которые среди травы появляются. Приносит домой в кулачке маргаритку какую-нибудь или одуванчик и в рюмочку ставит. Здоровый уже парень, но буквально вчера вышел из школы, тут же нашел взглядом в траве одинокую маргаритку, сорвал, отнес домой. И в рюмочку. Прямо ритуал такой.
! Орфография и стилистика автора сохранены
