Фонд в поддержку толерантности является НПО, зарегистрированной в России с целью продолжать работу запрещенного в России Общества российско-чеченской дружбы. С момента своей ликвидации в России в январе 2007 года решением Верховного суда юридическое лицо ОРЧД существует в Финляндии.
Следственный комитет при прокуратуре конфисковал все компьютеры в офисе Фонда. Они также конфисковали мобильный телефон Стаса Дмитриевского, референта Фонда и председателя финского ОРЧД. Позднее стало известно, что мобильники были изъяты у всех, в чьих квартирах проходили обыски. Видимо, хотелось провести зачистку в Нижнем Новгороде как можно бесшумнее.
Квартирные обыски, как потом выяснилось, прошли почти у двух десятков нижегородцев и нескольких активных жителей Арзамаса и Сарова. В Сарове, например, обыск прошел в квартире Алексея Толмачева. Он в это время лежал в реанимации. Еще несколько дней он был на грани жизни из-за развивающегося воспаления легких и его спасали всем миром. В Арзамасе обыскали квартиры Дмитрия Иисусова и Максима Баганова. В Нижнем одновременно рыскали в поисках компромата у Ильи Шамазова, Юры Староверова, Евгения Лыгина, Елены Евдокимовой, Екатерины Буничевой, Игоря Воронина. Когда школьная учительница Катя Буничева отказалась отдать мобильный, ее уронили на пол и врезали по челюсти... В присутствии свидетелей, которых привели из соседних квартир.
Шамазов, Евдокимова и Староверов - сотрудники Фонда в поддержку толерантности. Станислав Дмитриевский сам отправился в Следственный комитет, чтобы выяснить ситуацию в связи с массовыми обысками.
По его словам, в офисе Фонда обыск проводился по постановлению, подписанному Владимиром Козициным, старшим следователем прокуратуры Нижегородской области. Были изъяты шесть системных блоков и два ноутбука. Также изъята информация на других электронных носителях.
При областной прокуратуре создана следственная группа. Все материалы, конфискованные во время обысков, свозятся в облпрокуратуру, которая забита конфискатом. Чтобы справиться с наплывом работы, к работе группы подключены сотрудники районных прокуратур.
Дмитриевский встретился с Козициным. По словам Дмитриевского, Козицин сначала делал вид, что не понимает, о каком Фонде идет речь. Он долго консультировался с начальством, которое ему, судя по всему, все разъяснило. У Стаса было ощущение, что прокуратура, по всей видимости, очень опасается неизбежного международного скандала в связи с парализацией работы Фонда, который заканчивал программу Общества российско-чеченской дружбы по международной юрисдикции для оценки вооруженного конфликта в Чечне. На вопрос Дмитриевского, собираются ли они допрашивать его, Козицин ответил отрицательно.
Необходимо отметить, что ранее прокуратура уже проводила изъятия и допросы. Но в связи с другим уголовным делом. Когда Фонд и нижегородская "Новая" попытались провести встречу памяти Анны Политковской в октябре 2007 года, тоже прошли обыски и изъятия. Два офиса потеряли почти все компьютеры, но информацию смогли восстановить. Поэтому в октябре некоторые зарубежные гости все-таки приехали. Правда, их задержали.
В рамках того уголовного дела допрашивали не только сотрудников Фонда. Вызывали тех, кто уже уволился. Привозили на допросы тех, кто в сознании прокуратуры тесно связывается с коалицией "Другая Россия". Некоторых на допрос о контрфакте Фонда привозили убоповцы. В основном, из числа бывших нацболов.
Тогда, во время допросов, следователи интересовались теми, кого они видели в офисе Фонда, насколько доступен Интернет из офиса, что пишут Оксана Челышева и Стас Дмитриевский для других СМИ. Интересовались, конечно, нацбольской символикой и активностью. Но эта активность уже давно перестала быть просто эпатажной и даже отнюдь не маргинальной. Все больше и больше лимоновцы находили понимание среди нижегородцев, зачастую беря на себя функции правозащитных организаций.
Все чаще простые нижегородцы мне говорили: "Лимоновцы... Но ведь они так изменились. Мы согласны с большинством их позиций. Вот только название подводит. Ну что они от него не избавятся, если они по сути своей обычные нормальные социал-демократы". Ну как объяснить, что за названием стоят люди и пришла пора судить об этих людях по делам, а не по названию.
Нам тоже советовали после приговора Дмитриевскому отказаться от него "на словах": "Что убудет от вас? Зато впишитесь в догму закона, который требует от организации осудить "заблудшую овцу". Иначе вся организация будет признана экстремисткой". Так и случилось. Потому что дилеммы "отречься - не отречься" перед нами не стояло. Нет, не сломаете. Наш фондовский системный администратор Юра знаком нам еще со статей Анны Политковской. Староверов - один из "захватчиков" общественной приемной президентской администрации на Старой площади в 2004 году. Анна тоже судила их по делам и помыслам...
Последнее время офис Фонда и его сотрудники находились под пристальным наблюдениям сотрудников в штатском. Нам с Шамазовым в начале марта даже пришлось подать заявление в прокуратуру о том, что мы опасаемся преступных действий в нашем отношении. Как иначе, если за нами следовало до шести человек. Они осуществляли слежку в соответствии со всеми правилами сыска. Но особо не скрывались. Наоборот. Демонстрировали порой свое присутствие, заглядывая через плечо, когда нам пришлось снимать деньги.
Все телефоны беззастенчиво прослушивались, но мы к этому уже относились как к неизбежной данности. Не так давно кто-то из нацболов назначил встречу в одном из парков. Уголовный розыск начал пугать случайных прохожих проверкой документов еще на площади рядом с парком.
Да, нас уже давно тревожила опасность, что власти попытаются организовать еще одно дело по 282 (призывы к экстремизму) после показательного процесса над ОРЧД. Видимо, сверхзадача исполнителей приказа организовать демонстративный разгром еще амбициознее: у них в запасе 280-я. А за участие в "организованном преступном предприятии" наказание куда суровее. И главное, они тешат себя надеждой: после разгрома в Нижнем не то что говорить - шелестеть никому в голову не придет.
Власть еще раз решила показать всем "несогласным" и "недовольным", что она готова делать с ними. Но нам все-таки казалось, что у нас хотя бы месяц есть в запасе. Учитывая, что реальных доказательств экстремизма ни в случае с ОРЧД, ни с нацболами не набрать, мы опасались, что будут применены такие аргументы, как провокация или подброс чего-то криминального.
Власть четко осознавала, что сотрудники Фонда в России продолжали проект ОРЧД, связанный с исследованием, в котором дается международно-правовая характеристика российско-чеченского вооруженного конфликта. Власти уже знали содержание разработанных нами глав, когда конфисковали компьютеры в октябре. Они понимали, что это исследование, представленное и поддержанное на международном уровне, может немного подорвать их стабильность. Как минимум, сделав невыездными.
Вся работа команды в Нижнем была сосредоточена именно на исследовании. Должна сказать, что планы уничтожить результаты полуторагодовой работы провалились. Все сохранено и будет издано.
Кроме того, власти понимали, что за время своего противостояния с властью, ОРЧД получило поддержку со стороны огромного количества политиков и общественных деятелей. А также крайне обременяло их тем, как быстро информация распространялась из Нижнего. Причем, все чаще и чаще географический охват нижегородской информации был широким - от Чечни до Мурманска. И, конечно, нас очень не любили за то, что нам не трудно было найти общий язык с людьми на Северном Кавказе, леваками из числа демократической оппозиции, жертвами терактов из "Норд-Оста" и Беслана.
Более того, мы приняли на работу запрещенных нацболов. То есть мало того что от Дмитриевского публично не отказались, как от нас требовали, так еще и расширили свои ряды за счет других "экстремистов".
А может, мы все-таки знали, что делаем? И наше решение работать вместе с Шамазовым, Староверовым и другими над проектом по безнаказанности в Чечне было обусловлено тем, что мы узнали друг друга. И, главное, поняли друг друга. Нам удалось наладить сотрудничество, несмотря на все наши споры и диспуты. Мы решили, что и в случае ОРЧД, и в случае "лимоновцев" последнюю точку поставит Европейский суд, где нашим жалобам уже дан приоритет.
Видимо, это еще одна причина для такой спешки нижегородских прокуроров, явно мотивированных приказом из Москвы.
Все это происходит на фоне продолжающейся консолидации российских силовых структур. Вот уже осенью в России появится аналог американской ФБР... Агентство станет своеобразной "крышей" для всех силовиков. Его создание уже одобрено в Кремле, сообщают СМИ. Единственный вопрос - а кто будет править? Но выбор невелик. Оба кандидата - Александр Бастрыкин и Алексей Аничкин - однокашники Путина по университету.
Еще одно нововведение - специальная экспертная группа при Генпрокуратуре. Она будет оценивать различные публикации и речи политиков на предмет выявления экстремизма. Зам генпрокурора Евгений Забарчук заявил, что группа будет состоять из правозащитников, лингвистов, психологов и юристов. И главный "эксперт" уже назначен - начальник отдела по борьбе с экстремизмом Вячеслав Сизов. Даже первое заседание было назначено на 20 марта, что выглядит весьма символично.
"Правозащитники" в этой группе действительно есть, например, давно небезызвестный Александр Брод, директор московского бюро по правам человека. Оказывается, он был одним из инициаторов создания экспертного сообщества.
Стоит ли надеяться на либерального Медведева и справедливый суд... Нам сегодня тоже сказали, что Медведев объявил, что в России судебная система полностью закончила свою трансформацию от репрессивной к правозащитной....
Может, в Нижнем Новгороде просто не услышали речь президента, который, правда, в должность еще не вступил. Передало "Эхо Москвы", а в Нижнем на него уже год как де-факто запрет введен. Вот и не узнали, что "оттепель" наступила.
Оригинал статьи – Finnish-Russian Civic Forum (20 марта 2008 года).
Вы можете оставить свои комментарии здесь
